Измученный уснул почти в три ночи.
Только стал проваливаться в сладкий сон, как из него, влекущего нежной истомой, выдернул назойливо зудящий звонок в дверь.
Ну, кто там еще? Недовольно поморщился, но сонный и вялый пошел открывать.
На пороге стоял грязный, в ватнике, который выдают в зоне, но с сорванным на груди номером, бывший в заключении и улыбался натужно.
- Ну, ты чего? Три часа ночи!
- Пусти, я вчера освободился.
- Приходи утром. Я тебя не знаю.
И захлопнул дверь. И провалился в сон. Но на рассвете был разбужен внутренним толчком и обличением.
- Ведь ты же знаешь, откуда он. И что идти больше некуда. А это Я его привел к тебе в дом.
- Прости, Господи, если от Тебя, приведи его утром опять.
Утром опять звонок в дверь и тот же человек на пороге. Но недовольный.
- Я к тебе приходил, ты не пустил, что ты за верующий.
- Прости, брат, проходи. Прости, уснул только под утро, устал. Ты ж с дороги. Раздевайся. Давай в душ, я пока покушать приготовлю, одежду я тебе дам переодеться, от покойного бати осталось много. Свою тут, в углу оставь.
Пока он мылся, приготовил покушать, заварил крепкий чай, подобрал одежду.
Ел он степенно, хоть и видно было что голодный. Но гордый. После еды немного оттаял, поговорили.
- Ты прости, брат. Одежда есть, даже куртка есть, а вот с обувью, извини… У меня 42, а у тебя?
- Сорок четвертый. Да ты не переживай, я и в этих пойду.
И вдруг меня опять обличил Господь:
- Лукавишь. Есть у тебя обувь. На антресолях.
И ведь точно. Года два назад, когда совсем туго было с деньгами, а обувь пришла в негодность, пошел на базар купить ботинки. Присмотрел кое-что, по деньгам. Но размер большой. А то, что на мой размер – ну никак не по нраву было. И так крутил и так.. И решил, ладно, возьму, с шерстяным носком, зимой, нормально будет. Но, как положил коробку на антресоли, так ни разу и не обул ботинки.
Достал. Примерил мой гость – как раз в пору пришлось.
- Ну и носи на здоровье.
- Да как же, они же совсем новые. Не возьму.
- Бери, брат. От сердца даю. Бери.
Губы у него задрожали, стал сползать вдоль стенки.
- Ты чего? Тебе плохо?
В его глазах крупные слезы.
- Прости меня. Прости, Господи. Я же к тебе шел, чтобы обворовать тебя. Что-нибудь украсть и как-то перекантоваться… А ты мне все это просто так дал, от сердца? И накормил, и помыл, и одел…. Прости меня. Я ведь о Господе слышал в тюрьме, но никак не принимал Его. Не верил, что бывает так. Значит, есть Господь. Есть?
- Конечно, есть. Иди с Богом. Да благословит тебя Господь.
Светлана Поталова,
Россия
Буду очень признательна за конструктивную критику. На оскорбления не отвечаю. Не переживайте, обидеть меня очень трудно. В пустую словесную перепалку не вступаю.
Злословие, сарказм, колкости в адрес друг друга буду удалять.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Оцените произведение:
(после оценки вы также сможете оставить отзыв)
Поэзия : Не засыпайте колодцы. - Галина
«И все колодези, которые выкопали рабы отца его при жизни отца
его Авраама, Филистимляне завалили и засыпали землею.
…И Исаак удалился оттуда, и расположился шатрами в долине
Герарской, и поселился там.
И вновь выкопал Исаак колодези воды, которые выкопаны были
во дни Авраама, отца его, и которые завалили Филистимляне по
смерти Авраама [отца его]; и назвал их теми же именами, которыми
назвал их [Авраам,] отец его.
И копали рабы Исааковы в долине [Герарской] и нашли там
колодезь воды живой.
И спорили пастухи Герарские с пастухами Исаака, говоря: наша
вода. И он нарек колодезю имя: Есек, потому что спорили с ним.
[Когда двинулся оттуда Исаак,] выкопали другой колодезь;
спорили также и о нем; и он нарек ему имя: Ситна.
И он двинулся отсюда и выкопал иной колодезь, о котором уже
не спорили, и нарек ему имя: Реховоф, ибо, сказал он, теперь
Господь дал нам пространное место, и мы размножимся на земле.
(Бытие 26)
